Историк Иван Сивопляс рассказывает о жизни иеромонаха Иеремии Ломницкого, видного религиозного деятеля Галиции, сосланного в Симбирск во время Первой мировой войны. Иеремия быстро обрел авторитет в общине ссыльных, прикипел к «спокойному и красивому» городу и не хотел его покидать.

Наше время — время брэндов, девизов и слоганов: «Ульяновск — культурная столица», «Ульяновск — авиационная столица», «Ульяновск — самый читающий город»! Над ёмкими характеристиками ломают головы специалисты.

Но меткое слово не раз звучало в истории, а после прикипало надолго, уже вне конкретного повода. Императрица Екатерина II летом 1767 года припечатала Симбирск, обозвав его городом скаредным, то есть, скупым, жадным, и более того, скверным, мерзким и гнусным. И ведь императрицу здесь встречали по-царски — выстлали красным сукном всю дорогу от пристани на самую Симбирскую гору! Но жара, мухи, диарея — вещи глубоко субъективные — не только попортили впечатление, но и на века вперёд репутацию целого города, нашего города!..

Только в начале XX века прозвучали ёмкие характеристики Симбирска, вполне сопоставимые с афоризмом Екатерины II, при этом полностью противоположные ему по духу.

«Симбирск и берега Волги — сказка!» — воскликнула Мария Распутина, дочь знаменитого «старца» Григория Распутина, бывшая замужем за симбирянином Борисом Соловьёвым.

«Симбирск, ничего не скажешь, город красивый и спокойный» — изрёк иеромонах Иеремия Ломницкий (1860 – 1916), чей беатификационный процесс, процедуру причисления к лику святых, ведёт теперь Католическая Церковь. И отец Иеремия, и Мария Распутина оказались в Симбирске среди событий драматичных, во время Первой мировой и Гражданской войн. Специально здесь их никто не привечал – но тем ценнее сказанное ими, не по обязанности, а от сердца.

О Марии (она же Матрёна) Распутиной мы расскажем подробнее, как будет повод. Теперь время подсказывает поговорить про отца Иеремию. Святые не умирают, а рождаются для неба — вот и галичанин отец Иеремия Ломницкий «родился для неба» в Симбирске 105 лет назад, летом 1916 года.

В Европе грохотала Первая мировая война, в которой сошлись друг с другом казавшиеся могучими и несокрушимыми многонациональные империи Австро-Венгерская и Российская. В августе-сентябре 1914 года русская армия одержала блистательную победу над австрийцами в Галицийской битве, захватив территорию принадлежавшей Австро-Венгрии Галиции, современной Западной Украины, в том числе и город Станиславов, современный Ивано-Франковск, в котором отец Иеремия Ломницкий служил ректором в духовной семинарии.

Станиславов во время Первой мировой войны. Слева видна башня ратуши, которая была разрушена во время дальнейших обстрелов:

В ожидании страшных казаков все, кто мог, бежали из Станиславова, а отец Иеремия остался — точнее, был оставлен вышестоящим духовным начальством, чтобы приглядывать, среди прочего, за остающимся недвижимым имуществом. У отца Иеремии был неплохой опыт общения с российскими властями. В 1902 – 1908 годах он много путешествовал по России, встречаясь здесь со многими выдающимися общественными, культурными и политическими деятелями своего времени, доходя вплоть до обер-прокурора Святейшего Синода, светского руководителя Русской Православной Церкви Константина Победоносцева (1827 – 1907), «серого кардинала» при императорах Александре III и Николае II.

Встреча с отцом Иеремией сильно запала в душу знаменитому писателю, властителю дум той поры Владимиру Галактионовичу Короленко (1853 – 1921). «Австрийский подданный — он всей душой был славянин — украинец, с дрожью внутреннего чувства говорил о Шевченке, о Котляревском, знал нашу украинскую речь и вообще всей душой тяготел к культурному центру вне Австрии, в наших пределах, — писал Владимир Галактионович про отца Иеремию. — Это был зарубежный славянский интеллигент особого типа, который у нас давно исчез. У себя на родине он боролся за язык и за веру демократической массы, которые так трудно было отстаивать и отстоять в конце-концов от иноплеменного и иноязычного давления».

Иван Ломницкий родился в многодетной семье сельского священника. И сам он, и его предки были греко-католиками, или католиками восточного обряда, униатами, признававшими власть Папы Римского, но жившими и служившими по законам православной Церкви — женатые священники, церковнославянский язык на богослужении. Братья Ивана тоже были священниками – он единственный в семье пожелал стать монахом, приняв в постриге имя Иеремии.

Отец Иеремия в монашеском одеянии с родными братьями-священниками:

За дар проповедника отца Иеремию называли Златоустом. Он был прекрасным религиозным писателем. Составленный отцом Иеремией молитвенник для молодёжи с названием «Гостинец» — его название можно перевести и как «подарок», и как «главный путь» — выдержал шесть переизданий и разошёлся по сравнительно небольшой Галиции тиражом в 190 тысяч экземпляров. Для сравнения, в 1913 году в бескрайней России полное собрание сочинений Пушкина вышло «астрономическим» тиражом в 100 тысяч экземпляров.

Ясно, что одними молитвами и проповедями достучаться до людских сердец на рубеже XIX – XX столетий, когда весь мир переживал резкий кризис веры, было очень трудно. Отец Иеремия, переживая за родных ему украинцев Галиции, много времени и сил посвящал социальной работе. Он боролся с пьянством, открывал детские садики и ясли. Отец Иеремия стал сооснователем женской монашеской конгрегации Сестер Служебниц Непорочной Девы Марии, харизмой которой были именно дела милосердия. Вслед за галичанами, искавшими лучшей доли в Европе, Америке, Австралии, сестры-служебницы ещё при жизни отца Иеремии стали покорять всё новые страны и континенты.

Русские казаки на улице Станиславова во время Первой мировой войны:

Во втором часу дня 3 сентября 1914 года казаки вошли в Станиславов. «Ведут себя спокойно, людям разрешают грабить склады» — записал отец Иеремия в своём дневнике. С 6 сентября в Станиславове стали действовать российские законы.

У отца-ректора вполне получалось выстраивать диалог с новой властью. «Смотрю в окно, вижу, как в дом епископа заходят двое офицеров, — записывал отец Иеремия в дневнике. — Бегу, и в прихожей застаю генерала. Поздоровавшись со мною, генерал спросил:

— Здесь живёт епископ?

— Да.

— Какой, католический?

— Не католический, — разъясняю, — униатский.

— Такой, как Вы?

— Да, такой.

— Ну если так, не займём. Свободно, — говорит он другому офицеру.

— Я очень благодарен Вашему Превосходительству, что не заняли, — сказал я, на том и попрощались».

Но полностью являть лояльность российской власти, в частности, поминая на службе императора Николая II, отец Иеремия не спешил. По всему было ясно, что россияне в Галиции не выстоят: то и дело до города долетала канонада, в Станиславов везли раненых русских и военнопленных австрийцев. К тому же, родной брат отца Иеремии, священник Нил Ломницкий в самом начале войны за русофильские настроения оказался в страшном австрийском концлагере Талергофе, откуда был выпущен только летом 1915 года, смертельно больным. Ректор не знал, что и как с его братом, но едва ли желал усугубить его участь собственным русофильством.

Иеремия Ломницкий (помечен крестиком) в группе сосланных в Симбирск католических священников. Первый слева сидит отец Теофил Скобельский, скончавшийся 2 июня 1915 года:

Закончилось тем, что в конце января 1915 года отец Иеремия, как недостаточно политически благонадёжный элемент, был выслан из прифронтового Станиславова в глубь России, в Симбирск, определённый местом ссылки для интеллигентных австрийских подданных, украинцев, поляков, австрийцев. К ссыльным украинцам, которых здесь набралось более двухсот человек, в губернском городе относились вполне лояльно.

Дом, принадлежавший полицмейстеру Пифиеву на Мартыновой улице, где проживал отец Иеремия:

С группой ссыльного духовенства отец Иеремия поселился в доме на Мартыновой (Радищева) улице, принадлежавшем Симбирскому полицмейстеру Василию Асафовичу Пифиеву (1852 — 1916). С полицмейстером Пифиевым, человеком умным, образованным, культурным у отца Иеремии установились доверительные отношения. Это имело практическую пользу: ссыльные обязаны были дважды в неделю ходить отмечаться в полицию, но неприятная обязанность эта скоро как бы сама собой рассосалась.

Жизнь ссыльных была не сахар. С католическими священниками в православном Симбирске был явный перебор, и рассчитывать на вознаграждение от треб не приходилось, а сан не позволял заняться какими-нибудь мирскими делами. Жили тесно, в переполненном беженцами и интернированными лицами Симбирске вовсю свирепствовал квартирный кризис. Люди маялись от тоски, неопределённости и скуки — но только не отец Иеремия, сделавшийся эдаким мотором ссыльной украинской общины.

«Тоскуете? нечего делать? — так заведите дневники, собирайте фольклор и гербарии, гуляйте, смотрите, запоминайте! — предлагал он землякам. — Это прекрасный опыт; когда бы ещё вы попали сюда, и на казённые деньги? А так будет что вспомнить и рассказать: Симбирск — город красивый и спокойный!».

2 июня 1915 года неожиданно скончался 72-летний священник Теофил Скобельский. Его последней просьбой было захоронить на родине его бренные останки, когда это можно будет сделать. И это событие, и эта просьба очень сильно удручили сердца ссыльных: когда они сами вернутся на родину, да и вернутся ли?..

И в этот миг отец Иеремия заговорил с людьми с силой и убеждённостью пророка, провидящего будущее, чтобы они не боялись. Все они вернутся на родину, несмотря на то, что всё будет ещё страшнее и хуже, что война охватит всю Россию, и это будет братоубийственная гражданская война, вместе с которой станут свирепствовать эпидемии и голод. Все они невредимо пройдут через все испытания — а он останется здесь, в Симбирске, чтобы молиться о них. Речь казалась странной — но она не пугала, а успокаивала.

Окно в бывшей комнате отца Иеремии в доме Мунтяна. Фото начала 2000-х годов:

Тем временем у ссыльных священников появилась возможность гораздо улучшить свои жилищные условия. Из дома Пифиева они перебрались в двухэтажный дом Мунтяна по Германовскому переулку (ныне переулок Гоголя), напротив Германовской церкви. У отца Иеремии появилась собственная комната: в ней с трудом помещалась кровать, зато было окно! Прощаясь с гостеприимным Василием Асафовичем, отец Иеремия вдруг сказал ему, что полицмейстеру осталось жить недолго, и вскоре они повстречаются в вечности. 16 апреля 1916 года Василий Асафович скоропостижно скончался от инсульта.

«Отца Ломницкого знали в Симбирске, ибо привлекал он взоры статью, осанкой, особливо ж бородой. Москали уважительно называли его «этот батюшка з бородою» — писал современник. Обжившись в России, многие ссыльные стали перебираться из Симбирска в более бойкие и хлебные места. Духовенство задумывалось о Сибири, где жило много переселенцев с Украины. «Я не думаю уезжать из Симбирска, — писал отец Иеремия в Казань знакомому ссыльному священнику 22 июня 1916 года, — привык, да и власти тут обходятся с нами вежливо. Житьё, правда, недешёвое, но живу я экономно, укладываясь в 35 рублей в месяц. Однажды всё кончится».

Иермия Ломницкий в Симбирске. Фото сделано за несколько дней до смерти:

Впрочем, скоро по Симбирску разлетелись слухи, что отец Иеремия, таки, покинет город — его собираются поставить в епископы! Его поздравляли, за него искренне радовались — но человек предполагает, а Бог располагает. 3 июля 1916 года с отцом Иеремией неожиданно случился апоплексический удар — инсульт. Он до конца оставался в сознании, исповедался, обновил монашеские обеты и причастился — и ночью отошёл в вечность.

С похоронами, за жаркими временем и теснотой жилища, решили не тянуть, похоронить монаха уже на следующий день. Но в день этот, 4 июля, в Симбирске грянул Кровавый базар, бунт, вызванный скачком цен и дефицитом сахара. Полиция ничего не могла поделать с трёхтысячной толпой, вызванные войска открыли огонь по «внутренним врагам», убив трёх человек, двух молодых женщин, и ранив восьмерых, в том числе восьмилетнюю девочку и мальчика 11 лет. Если бы жив был Пифиев, говорили горожане, то кровопролития, наверняка, удалось бы избежать — но если бы Пифиев дожил до 1917 года, он едва бы умер собственной смертью…

С похоронами отца Иеремии пришлось повременить до вечера. Но в последний путь «батюшку с бородой» провожала огромная толпа, не только ссыльных, но и горожан.

Не все знали его, но чётко связывали два события: умер праведник и молитвенник — начинаются беды.

Могила о. Иеремии в Симбирске (справа). Слева под леревянным крестом покоится отец Теофил Скобельский, 1917 г.:

Могила отца Иеремии Ломницкого не сохранилась, хотя и запечатлена на фотографическом снимке, самом старом известном снимке Старого кладбища Симбирска-Ульяновска. Не отыскан пока и его Симбирский дневник. Но История не торопится — в ней всему своё время…

Иван Сивопляс